Судьба казака Василия Кирпичева
Оглавление / О книге / От автора / Стр - 1 / Стр - 2 / Стр - 3 / Стр - 4 / Стр - 5 / Стр - 6 / Стр - 7 / Стр - 8 / Стр - 9 / Стр - 10 / Стр - 11 / Стр - 12 / Стр - 13 / Стр - 14 / Стр - 15 / Стр - 16 / Стр - 17 / Стр - 18 / Стр - 19 / Стр - 20 / Стр - 21 / Стр - 22 / Стр - 23 / Стр - 24 / Стр - 25 / Стр - 26 / Стр - 27 / Стр - 28 / Стр - 29 /
2. ИЗ ИСТОРИИ КАЗАЧЬЕГО РОДА КИРПИЧЕВЫХ. РАССКАЗ О ПРЕДКАХ
Сначала я хочу представить читателю моего собеседника, сделав одну оговорку.
Василий Васильевич Кирпичев родился 20 января 1922 года в хуторе Лестюхи (ударение на последний слог), который находится в 12 километрах от станицы Преображенской по дороге к железнодорожной станции Филоново. Официальное название хутора - Лестюхин (с ударением на «ю», а в конце еще буква «н»). Многие населенные пункты этого региона имеют двойные названия. Одни - официальные (они стоят на картах), а другие - бытовые, которыми пользуются жители этих селений. Собирая материал для этой книги, я нашел много примеров таких «раздвоений».
Хутор Дубровский люди (и сам Василий Васильевич) зовут Дуброво. Другой хутор - Родионовский - люди называют Родионовка. Аникеевский - Аникеевка. Есть хутор Кирпичевский (в километре от села Зубриловка - тот самый, где прозвучал роковой выстрел для Киквидзе), - жители зовут его Кирпичи. В большинстве случаев, как видно, казаки переделывали официальные названия на свой лад.
Поэтому в дальнейшем тексте я оставляю название родного хутора казака Кирпичева (а оно будет часто встречаться) - Лестюхи, - такое, каким его впервые услышал от моего героя.
В. М.: Василий Васильевич, я очень люблю разглядывать старые фотографии. Сам всю жизнь вплоть до начала «цветной эры» был с фотоаппаратом. И Ваш домашний фотоальбом начинается со старинных групповых фотографий. Расскажите о Ваших родственниках на этих фото.
В. В.: Вот эта групповая фотография - самая старая. Она сделана примерно в 1913 году. Вы, если фотограф,- знаете, что на таких снимках самого уважаемого человека сажали посредине. Так вот в центре композиции мой дед по отцу Кирпичев Степан Гаврилович. Вы видите - он выделяется и ростом, и шириной плеч среди других казаков на снимке. О нем я подробнее расскажу чуть позже. Рядом с дедом моя бабушка Татьяна Федоровна Кирпичева. Она уроженка хутора Аникеевского из рода Костровых. Слева от нее ее дочка Нюра - младшая сестра моего отца, моя тетя Нюра. Кроме нее у отца были еще две сестры - Елена и Агафья. Рядом с дедушкой сидит его двоюродный брат Еремичев Антип Савельевич со своей женой Ульяной (отчества не помню). Вверху слева - станичник, погибший в начале первой мировой войны, - со своей женой. В центре - сын деда Антипа Николай – участник первой мировой, но вернувшийся в свой хутор живым. Умер в 92 года. По левую руку от него - жена Аграфена. Крайний справа - казак Ширяев Антон, погибший, как и многие казаки из Лестюхов, в 1914 году.
Вы просите рассказать о моих предках. Деда по линии отца расстреляли давно. Я его сам не застал живым и помню лишь то, сравнительно немногое, что рассказывала моя мать.
Расскажу то, что запомнил.
Дед был очень строгим главой семьи. Напротив нас жила семья казаков Ширяевых. Когда горячая пора (сенокос, уборка), у них постоянно каждое утро были скандалы: «Я вчерась был в поле, а Ванька не был, - пусть сегодня идет» - и т. п. У нашего деда такого не могло быть. Раз сказал, - никаких дебатов не может быть, - выполняй.
Однажды он снарядил своего сына (моего отца) на ярмарку, которая обычно устраивалась недалеко от Филоново. Дал задание купить кое-какие вещи. Но ярмарка - это не только торговля, но и праздник. Скачки, соревнования (рубить лозу), песни. Отец купил нужные вещи, а встретив друзей, немного перебрал хмельного. Вернулся, заезжает во двор, где его уже дед встречает. «Ну как, сынок? Купил?» - «Купил». «Ну, показывай». Дед посмотрел купленные вещи и заметил, что торба с овсом, предназначенным для коня, лежит нетронутая. Дед распрягает коня, вынимает чересседельник (ремень) и через лоб своего сына «хватил». «Пап, ты что? Ты что?» «А, ты еще пререкаться?!» И отлупил сына по всем правилам, хотя у того уже было двое своих детей. «Сам останься голодным, а коня накорми!» - у деда это был закон.
Дед умел хозяйство держать в порядке. У него даже был «холодильник». Во время половодья рубили лед и на досках таскали в погреб. А в погребе насыпали солому, опилки. И летом у деда было холодное молоко, топленое масло и прочее. Часто этим «холодильником» пользовались и соседи.
Вот еще одна групповая фотография, на которой запечатлены мои крестные родители. У казаков они являлись духовными наставниками своих крестников, а в случае смерти родителей, брали их на воспитание.
Мой крестный отец Краснов Георгий Ананьевич сидит слева. Руку на его плече держит жена Анна Семеновна. Рядом с ней стоит моя крестная мать Ирина Николаевна Нестерова (из рода Еремичевых). Последний в верхнем ряду ее отец Еремичев Николай Антипович, участник первой мировой войны. Сидит в центре с внучком Федей на руках Агафья Степановна
Болычева - Мать Анны Семеновны. Рядом с ней муж и отец Анны Болычев Семен Меркульевич. Как и мой отец, подвергся репрессиям и погиб в Сибири в том же 1938 году. Крайний справа на снимке Краснов Ананий Павлович - отец Георгия.
Среди Красновых был еще один наш близкий родственник. На моей старшей сестре Фекле женился один из семерых братьев Красновых - Иосиф, который работал в милиции.
В. М.: В Ваших рассказах, которые я записывал на диктофон, Вы часто называете фамилию Анашкиных. Этот кто такие?
В. В.: Это те же самые Красновы. Просто у казаков было принято многочисленных членов семьи называть производной фамилией по имени главы семьи - деда. Поскольку у Красновых главой семьи был дед Ананий (у него было семеро сыновей и дочь), то вторая фамилия, которая чаще употреблялась в повседневном быту, - Анашкины. Нашу семью по деду Степану называли Степановыми.
Фотографии другой моей бабушки не сохранилось. Она умерла рано - в 1915 году. Дедушку - отца моей матери - звали Еремичев Иван Андреевич (вот он на фото). Прожил до 1946 года, умер в возрасте 82-х лет. У дедушки с бабушкой была типичная в то дореволюционное время сельская семья: семеро детей. Назову их всех: Степан, Пелагея (моя мама), Иван, Петр, Мария, Матрена, Семен.
Старший из братьев Степан Иванович был самый образованный и грамотный из всех жителей хутора. У него была страсть к чтению, он интересовался всем, что происходило в мире, и собрал большую по сельским
меркам библиотеку. На этой фотографии мой дядя Степан вместе со своим сверстником Егором Фомичевым. Оба они погибли в первую мировую. Конь дяди Степана пришел в часть без седока. Это было в 1914 году.
Из библиотеки дяди Степана я берегу одну реликвию: подшивку журнала «Живописное обозрение» за 1876 год. Это издание иллюстрировано замечательными гравюрами. Вот посмотрите. (Здесь приводится обложка одного из номеров). Все остальное, что было у дяди в библиотеке, за долгие зимы пошло на растопку печи.
Но главным кумиром в моем детстве был дядя Семен. Он родился в 1912 году. Как младший ребенок, был любимцем у деда. С раннего детства бесстрашно ездил верхом, был шустрым, смелым. Дед воспитывал его в казачьем духе, обучал навыкам кулачного боя. Уже с семи лет начал играть на гармони, танцевал, плясал. Видя его успехи, дед продал 3-х годовалого теленка и купил ему хорошую гармонь (до этого он играл на чужой). Все престольные праздники, свадьбы на хуторе были с участием дяди Семена. Он был любимцем всего хутора, и приглашался в другие хутора, а иногда и в станицу Преображенскую. Когда в 1931 году был призван в Армию, провожал его весь хутор.
Во время тактических учений Семен Еремичев доставил донесение в штаб на два часа раньше расчетного времени, чем привел штабистов в недоумение. Оказалось, что он, минуя переправу, переплыл реку прямо на коне, хотя была поздняя осень. За проявленные во время службы исключительную находчивость и смекалку был награжден именными часами и отпуском..После отпуска его перевели в Москву в специальную часть НКВД. Он закончил курсы водителей, и был назначен личным шофером Наркома Госплана Вознесенского. Несколько раз возил Молотова.
Но осеннее купание дяди Семена на коне не прошло для него даром. Он заболел воспалением легких. Болезнь прогрессировала и перед началом войны врачи комиссовали его. Он приехал в хутор в кожаной шинели, имел именное оружие. Я часто держал в руках его именной пистолет, любовался им в мечтах, что и у меня когда-нибудь будет такой. Но дядя Семен прожил еще недолго и умер в 1947 году.