Судьба казака Василия Кирпичева
Оглавление / О книге / От автора / Стр - 1 / Стр - 2 / Стр - 3 / Стр - 4 / Стр - 5 / Стр - 6 / Стр - 7 / Стр - 8 / Стр - 9 / Стр - 10 / Стр - 11 / Стр - 12 / Стр - 13 / Стр - 14 / Стр - 15 / Стр - 16 / Стр - 17 / Стр - 18 / Стр - 19 / Стр - 20 / Стр - 21 / Стр - 22 / Стр - 23 / Стр - 24 / Стр - 25 / Стр - 26 / Стр - 27 / Стр - 28 / Стр - 29 /
1.РАССКАЗ О ЗНАКОМСТВЕ. НЕИЗВЕСТНЫЙ КИКВИДЗЕНЕЦ
Наверное, не всем читателем знакомо это понятие «киквидзенец». В 1936 году казачья станица Преображенская (в трехстах километрах севернее Сталинграда) была названа именем командира одной из дивизий созданной в 1918-м году Красной Армии Василия Киквидзе (1895 - 1919). Во время гражданской войны его жизнь оборвалась здесь, на берегу речки с названием Кардаил. В книгах про Киквидзе написано, что погиб он не в бою, а от случайной шальной пули. Лишь недавно я узнал, что пуля была не шальная, а прицельная. В дальнейшем моем повествовании еще будет упоминаться село Зубриловка соседнего Новониколаевского района. Так вот старожилы этого села мне рассказали о том, что перед смертью столетний зубриловский казак признался в том, что сделал смертельный для Киквидзе выстрел. Стрелял из кузни, поэтому его не было видно, и ему удалось скрыться.
Уже в нашем веке районному центру с величественной церковью Преображения Господня вернули прежнее имя, оставив название района - Киквидзенский. (Аналогично переименовали Ленинград в Санкт-Петербург, оставив Ленинградскую область). Но память о командире 16-й дивизии Южного фронта еще раньше была увековечена переименованием села, в котором он умер от полученного ранения. В Зубриловке жило много богатых казаков, которым советская власть была не нужна. Киквидзе со своим отрядом ехал, чтобы стереть это село с лица земли. Сейчас это село называется Киквидзе.
Гражданская война... Время уносит многие ее трагедии и тайны.
Но, несмотря на переименования, несколько поколений людей, родившихся и живших в станице Преображенской в советское время, по-прежнему называют себя киквидзенцами.
Начинаю свой рассказ о киквидзенских учениках моей мамы, с которыми я был связан всю жизнь, начиная с той поры, когда еще «ходил пешком под стол». Составить довольно солидный список мне помогла неформальный лидер «киквидзенского землячества» в Волгограде Валентина Матвеевна Наконечнова - выпускница школы 1944 года. Всех людей из этого списка я знал, общался с ними, фотографировал на нередких встречах. Но Валентина Матвеевна мне сказала: «Знаешь, есть еще Вася Кирпичев. Он - хороший баянист. У него в жизни были какие-то сложности. Недавно он перенес инсульт, но сейчас поправляется, и по телефону мы с ним несколько дней назад разговаривали».
Эта фамилия была для меня незнакомой, во встречах земляков этот человек участия не принимал. Адрес, который мне дала Наконечнова, - поселок ГЭС - северная окраина Волгограда, километрах в пятидесяти от моего дома. Но я решил найти удобный день и съездить к этому ветерану.
Наша первая встреча состоялась 8 января 2011 г. Я захватил с собой магнитофон и фотоаппарат.
Двухкомнатная квартира на первом этаже многоэтажного дома «с улучшенной планировкой». В зале на стенах фотографии родных, начиная от бабушек, дедушек, и, кончая внуками. В углу справа футляр с баяном.
Первое впечатление очень приятное. Умное, приветливое лицо. Усмешка в усы. Выразительная музыкальная речь. Внешность ученого профессора. Встретил в пиджаке с медалями.
Хозяин сразу продемонстрировал чувство юмора и артистизм. Начался разговор с повествования о встрече в госпитале ветеранов войн с земляком Аникеевым Николаем Ивановичем (повествованием об этом профессиональном военном - полковнике в отставке - начинается у меня следующая книга из серии «Дорогие мои киквидзенцы»).
«В госпитале мы попали в одну палату. Меня положили чуть раньше, а его - на соседнюю кровать днем позже. Врач вошел и называет: Аникеев Николай Иванович. Я вспомнил: точно, он. До войны работал учителем начальных классов, а его жена Евдокия Иосифовна преподавала у нас математику. Когда врач ушел, я подошел к новичку палаты и говорю: «Ну, здравствуй, земляк». А он: «Откуда вы знаете меня?». Я, говорю, не только знаю, но могу угадать. Угадываю по рукам людей имя, отчество, фамилию и прочее. Дайте руку свою. (Он дает). Говорю: смотри, видишь линию? Это буква «А». Фамилия или Андреев, или Аникеев. Его это заинтриговало. А потом, смотри, - да ты же - фронтовик. И дальше все ему рассказываю: А жена у тебя или врач, или учитель - что-то не могу разобрать, скорее всего - учитель. И все ему рассказал. А он: откуда, как? У меня диплом - отвечаю. Он поверил, все это было довольно весело. Ну, а после этого розыгрыша мы много общались, вспоминали прошлое».
И я начал слушать рассказы Василия Васильевича о разных туго закрученных сюжетах из его непростой жизни. Мой собеседник не был последовательным в хронологии и часто «перескакивал» из детства в годы преподавания в школе; повествования об учебе в школе чередовались с рассказами о шефской работе в воинской части. Но все услышанное мною было для меня настолько интересным, что я отправился в дальнюю дорогу на поселок ГЭС и на следующий день, чтобы записать на магнитофон продолжение многочисленных «приключений», в которые попадал гостеприимный хозяин квартиры. Правда, я стал замечать, что в рассказах Василия Васильевича есть довольно большие «белые пятна». Совсем ничего он не рассказывал о большом послевоенном периоде (лет десять).
В телефонных разговорах с Василием Васильевичем (в дальнейшем В. В.), которые у нас были 10-11 января, он, волнуясь, сказал, что хочет кое-что сообщить мне, но не по телефону. Я и сам (в дальнейшем тексте В.М.) почувствовал, что речь может пойти о чем-то очень сокровенном. Меня он видел впервые, - поэтому естественно, что на наших первых встречах ко мне присматривался и для себя решал вопрос о том, насколько незнакомому собеседнику стоит доверять. У меня было предчувствие, что разговор может получиться не простой и не короткий, поэтому запланировал свою поездку на целый день, отложив все другие дела. Так в итоге и получилось - наша беседа на пос. ГЭС началась в половине десятого утра, а закончилась в четыре часа вечера.
Ожидая, что предстоящий откровенный разговор может очень бередить старые раны пожилого человека, я сказал Василию Васильевичу, что не являюсь священником, и передо мной не нужно исповедоваться. Уже услышанного мной достаточно для интересного журналистского материала. И поскольку речь могла пойти о тех годах, когда страной правили Сталин и Хрущев, я спросил Василия Васильевича, как он относится к этим политическим фигурам.
В. В.: Вы трудный вопрос задали. Оценивать политиков - это надо знать историю. После одного моего выступления в подшефной школе мне подарили большую книгу о полководцах разных стран и веков. Вот Петр Первый. Есть известная картина В.Сурикова «Утро стрелецкой казни», на которой художник изобразил казнь бывших сподвижников Петра, отказавших ему в поддержке выбранного царем пути по сближению с Европой. Петр на коне, а их на плаху ведут. Плач детей, матерей. Жестокость, которой позже отличался и Сталин. Но в итоге минувшей исторической эпохи Петра восхваляют: «В Европу прорубил окно». Так и Сталин. В результате его политики я лишился и деда, и отца. Но, а сколько он хорошего делал? Недавно хоронили В.С.Черномырдина. В последнем своем интервью он сказал: «Нельзя хаять все прошлое. Надо брать все лучшее».
Ну а что я могу сказать о Хрущеве? Как-никак при Хрущеве люди получали квартиры. Хоть «хрущевка», но своя.
В. М.: То же я слышал и от Вашего земляка Николая Ивановича Аникеева, уже здесь упомянутого. Пройдя войну, и отслужив много лет в армии, он, выйдя в отставку, получил квартиру как военнослужащий, и до сих пор за это благодарен персонально Хрущеву.
Могу добавить и про себя. Мы с Вашей учительницей по химии Верой Тимофеевной и младшей сестрой до 1964 года жили в поселке из «финских» домов, который был наспех построен после войны для работников образования. Отопление печное, туалет на улице. Летом нам сказали: мы ваш поселок будем ломать и можем вам дать квартиру сейчас в районе сельхозинститута. Или - вы поживите полгода на квартире у родственников или знакомых, а через 5-6 месяцев мы вам дадим квартиру в новой пятиэтажке на этом же месте. Правда, тогда район сельхозинститута считался краем света. С транспортом дело обстояло плохо. Поэтому мы решили пожить у наших друзей Семеновых и, действительно, Новый 1965 год встречали в пахнущей свежей краской двухкомнатной квартире. За полгода был выстроен целый микрорайон пятиэтажек. Вот бы сейчас, когда молодые мамы нарожали детей, властям так же оперативно решить вопрос с детскими садами.
В. В.: В шестидесятые годы в стране была атмосфера душевного подъема у людей. Взять освоение целины - люди чувствовали себя причастными к решению важных государственных задач. В те годы я много на своем баяне играл на свадьбах, юбилеях, Днях рождения. Сколько было смеха, радости у людей! А сейчас? Запрятались за решетки (стучит по стеклу окна, за которым железная решетка - В. М.) и за железные двери. Услышав упоминание о баяне, я осмелился попросить Василия Васильевича что-нибудь сыграть. Он пожаловался, что после болезни у него парализованы пальцы на правой руке и сейчас он играть, как раньше, не может. Но я все-таки уговорил его взять в руки баян и сделал снимок. Прозвучала мелодия «Полонеза» К.Огинского.
В. В.: Но раз Вы собираетесь обо мне писать, я решил открыть Вам всю правду о себе, хотя такое решение далось мне нелегко.
Все дальнейшее повествование сохраняет форму беседы с его героем. Я задаю вопросы и излагаю ответы Василия Васильевича, иногда добавляя свой комментарий.
