АЛЕКСАНДРА ПАХМУТОВА И НИКОЛАЙ ДОБРОНРАВОВ НА БЕКЕТОВСКОМ ПАРНАСЕ
СТЕНОГРАММА
творческой встречи коллектива учащихся и преподавателей
Детской школы искусств №1 г. Волгограда
С Александрой Николаевной Пахмутовой
И Николаем Николаевичем Добронравовым
23 декабря 2007 года
Концертный зал школы искусств №1 на поселке Волгогрэс (Кировский район, улица Первой Пятилетки, дом 7). В соседнем доме №5 перед войной жила семья Пахмутовых. В зале – учащиеся и преподаватели школы, представители городского Департамента по культуре, корреспонденты средств массовой информации. На сцену поднимаются почетные гости – Александра Николаевна Пахмутова и Николай Николаевич Добронравов. Сценарий встречи и ведение программы – преподаватель школы музыковед Галина Григорьевна Зевина. Микрофоны на сцене и в зале. К микрофону в зале подходит ученица школы. «Дорогая Александра Николаевна. Меня зовут Ясиновская Яна. Я – ученица седьмого класса струнно-смычкового отделения, играю в ансамбле скрипачей. В нашем репертуаре всегда есть обработки Ваших песен. Особенное впечатление на меня произвела «Песня-сказ о Мамаевом кургане» (« На Мамаевом кургане тишина»). Такое чувство, что эта музыка написана на одном дыхании. А как Вы обычно работаете над своими песнями? Они приходят к Вам сразу, в один миг, или – строчка за строчкой?» Александра Николаевна (в дальнейшем – А.Н.): «Спасибо за вопрос. Вы знаете, я занимаюсь этим всю жизнь. Поэтому песен много. В одних случаях песня рождается сравнительно быстро, в других – песня создается труднее. Это бывает по-разному. Здесь важен конечный результат. Какого-то готового рецепта нет. Я сейчас слушала сочинения ребят – очень хорошо, но учиться этому, учиться и учиться нужно всю жизнь. Одна песня может быть написана, а со второй могут быть уже какие-то другие проблемы. Не надо повторяться. Здесь много каких-то внутренних законов, нравственных. Нельзя сказать, что песня пишется только вот так. Вы знаете, мы раньше много ездили по стране, приезжали к воинам, спортсменам, студентам. Это было интересно и для тех, кто нас слушал, и для нас тоже. Мы впитывали жизнь (Сейчас, к сожалению, искусство и гастрольная жизнь коммерциализировались). Но здесь нет какого-то обязательного правила. Вот у нас есть с Николаем Николаевичем (в дальнейшем – Н.Н.- В.М.) одна из первых песен – «Геологи» (кто постарше - ее помнят). Нас многие спрашивали: вы, наверное, были в Сибири, встречались с геологами? Мы ее написали, когда в Сибири еще не были, ни одного живого геолога не видели. Она была написана в Москве в обычной кабинетной обстановке. Поэтому общего правила нет, - может быть, это и к лучшему. Что касается меня, то мне помогло еще то, что страна, в которой я родилась,- Советский Союз – это родина уникального явления, единственного на планете – советской песни. Годы моего детства – это расцвет творчества И.Дунаевского, М.Блантера, А.Новикова, братьев Покрасс. Или взять такое великое время, как время Великой отечественной войны. Несмотря на то, что это трагичное время для нашей страны, но мы называем эту войны Великой еще и потому, что одной из составляющих этого трагического события было участие в нем не только армии, но и участие народа, участие людей, казалось бы, далеких от военных подвигов…» (Звукооператор, недовольный качеством звука, попросил Александру Николаевну взять в руку другой микрофон. Как только замена была произведена, раздался громкий свист. Александра Николаевна мгновенно прореагировала: «Микрофон не согласен!». В зале веселое оживление, смех, ) А.Н. продолжает: Все поэты, очень известные (кроме Льва Ошанина, у которого было очень плохое зрение, он ничего не видел) - были на фронте. Композиторы работали в военных ансамблях, многие тоже были на фронте. И Великая отечественная война дала миру гениальные песни. Песни Фрадкина, песни Блантера. И мы, молодое поколение, прияли это богатство и должны были продолжать эту нить дальше. Песни в нашей стране не только музыкальное произведение, но явление, очень связанное с жизнью. Вы, Яна, назвали «Песню-сказ о Мамаевом кургане». Стихи написал поэт-фронтовик Виктор Боков, а исполнял это произведение замечательный коллектив – русский народный хор Всесоюзного радио. У этой песни нет какой-то особенно яркой судьбы, но у нее хорошее свое место среди песен о войне. С Волгоградом-Сталинградом связаны две моих песни на стихи Михаила Львова. В своем танке он прошел от начала войны до Берлина. У него замечательные стихи. У них, может быть не такая громкая известность, как у стихов Константина Симонова», или, позже – у стихов Е.Евтушенко, но это поэт – настоящий. Он песен не писал…
Н.Н.: Я хочу добавить несколько слов о поэзии Михаила Давыдовича Львова, которого уже несколько лет нет с нами. Я сейчас прочту сочиненные им строчки, чтобы вы знали, какой это поэт. Он не был таким популярным, как тот же Симонов со своим «Жди меня». Но у него есть, например, такие стихи:
Чтоб стать мужчиной – мало им родиться,
Как стать железом – мало быть рудой.
Ты должен переплавиться, разбиться,
И, как руда, - пожертвовать собой.
Или вот другое его стихотворение. У М.Львова погиб друг Вохминцев, тоже поэт, и он написал такое обращение к своему товарищу:
Эти дни позабыть нам нельзя,
Нам со многим пришлось расставаться.
Но, когда погибают друзья,
Неудобно в живых оставаться.
Ты ведь знаешь, мой друг, я не лжив,
Я хотел бы быть рядом с тобою,
И как ты – не вернуться из боя.
Ты прости, что я еще жив.
(аплодисменты зала).
А.Н.: У меня всего две песни на стихи Михаила Львова. Но какие это песни! Одна - «Горячий снег». Вторая песня, которую во многих залах люди слушают стоя. Готовилось 40-летие Сталинградской битвы. И нам захотелось, чтобы над словами новой песни поработал не поэт, у которого, как часто бывает, уже «рука набита» на изготовлении стихов. Хотелось чего-то свежего. Казалось бы, - какие простые слова, но только Львов смог такие написать: «Поклонимся великим тем годам». Н.Н. (отбирая микрофон): Когда он начинал работать над этим текстом, я ему сказал: Песня – трудное дело. У меня много стихов, но не все стали песнями. Мне очень много приходилось подтекстовывать музыку, которая уже написана. Я очень много работал с замечательным композитором и замечательным, даже очень красивым человеком – Микаэлом Таривердиевым. Так вот у него всегда была сначала музыка, а потом – текст. Он мне говорил: Ты не пиши стихов в рифму, пиши рифмованную прозу, а мы потом вместе все доведем до окончательного результата. Так что путь к песне – это долгий путь. И вот когда Михаил Львов начинал работу над песней, посвященной Сталинградской битве, я его попросил, чтобы он сочинял в разных размерах: с короткой строчкой, с длинной строчкой, с рифмой перекрестной. И он сделал вариантов восемь. И среди них оказался вариант со строчкой «Поклонимся великим тем годам». И Львов мне сказал: «Мне хотелось, чтобы, слушая эту песню, людям захотелось встать и слушать стоя». Так и получилось. Когда ее поет, например, Иосиф Кобзон, - так с залом и происходит. Недавно он совершил концертный тур по всем республикам бывшего Советского Союза и рассказывал мне, что даже в Прибалтике (где по Советскому Союзу тоскуют меньше всего – В.М.), когда он пел эту песню, зал вставал. (Аплодисменты). Я сегодня слушал молодых «сочинителей» и мне захотелось еще раз вспомнить про поэта- фронтовика Виктора Бокова. Он – замечательный поэт. У него есть великолепные песни – возьмите, хотя бы, «Оренбургский пуховый платок». Но, я уверен, основой его поэзии является народное творчество. Его песни могли родиться только в России. Может быть, не всем известно, что Виктор Боков является крупнейшим в стране собирателем фольклора и, особенно, частушек. У него их огромное количество. Сейчас, когда я слушаю песни (не говорю уже про радио и телевидение), то их тексты представляют собой какой-то среднеевропейский или усреднено-американский стандарт. А песня сильна тогда, когда в ней есть национальный колорит. Боков, этот 90-летний поэт-фронтовик, который и сейчас работает, - он всю жизнь собирал частушки. У него есть частушки всякие, даже «хулиганские». Наверно такие звучат у Родиона Щедрина в его оркестровом произведении «Озорные частушки». И однажды Боков нам рассказал, как их батальон освободил одно село в Курской области. Только что прогнали немцев. И там он сразу услышал частушку, какую запомнил на всю жизнь:
Дайте море, дайте речку,
Дайте огненной воды -
Смыть с родимого крылечка
Окаянные следы.
(аплодисменты зала).
Девочка у микрофона: Уважаемый Николай Николаевич. Меня зовут Иваненко Даша. Я ученица пятого класса. На занятиях по хору мы поем Ваши песни «Дикая собака Динго», «Сердце человека», «Братья по разуму». Мне очень нравятся мелодии песен и их слова. А недавно мне попалась книжка под названием «Светит незнакомая звезда» И я поняла, что у Вас есть не только слова песен, но и свои замечательные стихи. Не могли бы Вы прочитать что-нибудь из последних? Н.Н. встает и подходит к микрофону на сцене: Мне нравится, что Ваша школа не просто музыкальная, а школа искусств. Мне это очень интересно, и я хотел бы сегодня услышать рассказ про вашу школу.Но так. как мы находимся в школе, то расскажу про школу, в которой я учился во время войны, и про своего учителя по русскому языку и литературе Якова Васильевича Васильева. Хочу прочитать стихотворение, в котором все – правда.
Наивная зависть к десятому классу,-
Стать старше хотелось не мне одному.
Когда по призыву июньскому сразу
Те парни из школы ушли на войну.
А раньше зимой - юбилею навстречу
А может быть так - не упомнишь всего, -
Был в школе у нас поэтический вечер.
Наш старый словесник готовил его.
Убранство нехитрое школьного зала,
Уж сцена готова, и Демон одет.
Мальчишек то в жар, а то в холод бросало, -
Над сценою в рамке – великий поэт.
Пророческий взгляд рокового портрета -
Тогда я тревогу в себе погасил,
Но Лермонтов в строгих своих эполетах
Глазами войны на мальчишек косил.
Ребята – мальчишки - невольники чести, -
Вы слышали голос снарядов и мин.
В июньскую полночь шагнули все вместе,-
Домой не вернулся никто, ни один.
Витали над вами великие строки,
Рыдала над вами Великая Русь,
А вам и в строю вспоминались уроки
Да «Сон», что учитель читал наизусть.
Не сразу до школы та весть долетела.
Старик, обомлел, словно раненный, сник.
Сильнее с тех пор под лопаткой болело –
Не мог пережить, что он пережил их.
А нам, малышам, стало страшно и странно,
Когда он заплакал, начав говорить,
Что бабке Мишеля в деревне Тарханы
Гусара-поэта пришлось хоронить.
На стендах – весь класс, весь тогдашний десятый.
Есть в школьных музеях пронзительный свет.
Мальчишки в последний свой вечер засняты.
На стенде портрета словесника нет.
Спасибо за милость, мой ангел-хранитель
За жизнь, что мне доброй судьбою дана.
Но часто мне снится: я – школьный учитель.
Иду на уроки, - и завтра – война!
(долгие аплодисменты)
Ученица у микрофона.: Уважаемая Александра Николаевна, я – учительница…-ой, извините, - ученица (в зале смех и аплодисменты – В.М.) пятого класса, учусь на фортепиано. Расскажите, пожалуйста, как Вы учились в музыкальной школе, и какой предмет у Вас был любимым? А.Н.: Замечательный вопрос! Н.Н. (отбирая микрофон у А.Н.): Это вы у Александры Николаевны спрашиваете? У меня в начале моего поэтического творчества были детские книжки и детские пьесы. И часто были встречи в школах. И на них нередко приходилось отвечать на ехидный вопрос: А вот как Вы учились? Я не сразу придумал ответ на этот вопрос. Но потом отвечал так: У Льва Николаевича Толстого есть роман «Воскресение». В нем есть такие строчки: «Прокурор Бреве был от природы глуп. К тому же, он имел несчастье закончить гимназию с золотой медалью. Вследствие всего этого прокурор Бреве был глуп чрезвычайно». Вот я говорил, что я учился, как прокурор Бреве – кончил школу с золотой медалью. (Аплодисменты). А.Н.: Я начала играть очень рано – просто так. Ну, а с семи лет я стала учиться в Сталинградской музыкальной школе. Она была между Центральным рынком и Театром музыкальной комедии (сейчас этого дома нет). На первом этаже двухэтажного здания была музыкальная школа, а на втором занимались художники. Два раза в неделю меня мама возила в эту школу. Это было до 41-го года. В этом году меня должны были послать в Десятилетку при Ленинградской консерватории. Послать потому, что там был Интернат для иногородних детей, - в Москве такого интерната не было. Когда началась война, все это поломалось. Но все равно, осенью 43- года меня отвезли в Москву, где меня прослушали, и я стала заниматься в музыкальной школе при Московской консерватории. (Эта школа существует и сейчас). В тот год, когда я поступила в эту школу, ее заканчивали скрипач Леонид Коган и виолончелист Мстислав Ростропович. В нашем классе были такие ребята, ставшие потом знаменитыми музыкантами: скрипачи Игорь Безродный, Эдуард Грач, Соболевский, Халида Ахтямова Нина Бейлина, Петр Тарасевич, Борис Шульгин, Пианисты Малинин, Гинзбург, Берман. Музыку сочиняли я, Роман Леденев и Николай Каретников. Спрашиваете про любимый предмет? Помимо сочинения, конечно, это было фортепиано. Уровень требований был очень высокий. Каждый, кто заканчивал эту школу, на выпускном экзамене играл ЧАСОВУЮ программу. Но я уже знала, что после окончания школы буду поступать на композиторское отделение. Правда, сочинением в школе с нами занимались факультативно. Вел эти занятия Николай Иванович Пейко. Иногда нас слушал Виссарион Яковлевич Шебалин, который был директором консерватории и художественным руководителем нашей школы. Композиторского отделения в школе не было. И это правильно. Если человек претендует на то, чтобы сочинять музыку, он дол жен быть хорошим исполнителем. Так же как не было факультета симфонического дирижирования. Нельзя просто руководить людьми, надо в совершенстве владеть музыкальным инструментом. Наверное, любимым предметом было все-таки фортепиано. Но, несмотря на то, что шла война, это было удивительное время, потому что еще были живы музыканты, которые были воспитаны русской дореволюционной культурой. Был жив Александр Борисович Гольденвейзер, который приходил к нам в школу и рассказывал о своих занятиях с Львом Толстым, которому он давал уроки игры на фортепиано. Были живы и работали такие музыканты, как Нейгауз, Игумнов, молодой Рихтер, Оборин, Флиэр, Гилельс, Зак, - они все преподавали в это время. Династия Ямпольских: Абрам Ильич Ямпольский, который воспитал потрясающих скрипачей, и Марк Ильич Ямпольский, который занимался с виолончелистами. Виолончельная династия Козолуповых, вырастившая Мстислава Ростроповича. Александр Федорович Гедике, - вы все, наверное, знаете его как великолепного композитора и гениального органиста. Он жил в небольшой консерваторской квартирке под аркой. Был очень добрым человеком. Бывало, идешь навстречу. Он остановится: «Ну, здравствуй. Как ты живешь?» Он не знает – кто ему встретился. Я говорю: «Хорошо, Александр Федорович, хорошо». «Ну, иди, иди». (Смех в зале) Это все невероятное богатство талантов, - мы их видели. Причем они были как все высоко интеллигентные людьми, были простыми и совсем не богатыми. По улице Герцена ходил 26-й трамвай, и вот они после работы садились на трамвай и ехали домой. Генрих Нейгауз блистательный. В его классе всегда было много народу – все слушали. Большой зал консерватории, - мы из него не выходили, бегали на репетиции. Мы знали несколько ходов, чтобы можно было попасть в этот зал без билета. Может быть, кто-то знал больше, но я знала пять вариантов, в том числе через профессорский буфет. Я однажды днем бегу оттуда, а мне встретился Арам Ильич Хачатурян. Я к нему: «Арам Ильич, Арам Ильич, Вы знаете сейчас в Большом зале идет репетиция, и играют «Танец с саблями!» А он мне так невозмутимо говорит: «Ну и что?» Таких людей мы видели каждый день, когда учились. После школы я поступила на композиторский факультет консерватории и училась у Виссариона Яковлевича Шебалина. Выдающийся композитор и гениальный педагог. Что это такое: учить сочинять музыку? Это, наверное, умение почувствовать в человеке самое главное. Потому что в классе Шебалина была я, которая писала песни, и был Эдисон Денисов (композитор-авангардист – В.М.). Шебалин был учеником Николая Яковлевича Мясковского (которого я видела), а Мясковский был учеником Николая Андреевича Римского-Корсакова. Поэтому мне посчастливилось получить серьезное надежное образование. И у меня, кроме песен, есть симфоническая музыка, кантаты, оратории, - все это есть, есть балет. Но песня была особенно нужна людям в 60-е годы, когда был прорыв в космос, поднятие целины, великие стройки, - все это была правда. Люди с университетскими дипломами приезжали, днем работали с лопатой, а по вечерам пели, - была невероятная романтика и красота. Мне выпало счастье близко подойти, увидеть и это. Поэтому в моем творчестве песня вышла на первый план. Вообщем, сегодня я вас заговорила, сказала, наверное, все. Девочка у микрофона: Уважаемая Александра Николаевна, уважаемый Николай Николаевич. Меня зовут Косырева Настя, я учусь в восьмом классе, и в этом году собираюсь поступать в училище искусств. Александра Николаевна, у Вас такой великолепный творческий союз с Николаем Николаевичем, Вы нашли своего поэта на всю жизнь. Вам можно просто позавидовать. (А.Н., улыбаясь: «Правильно»). Я тоже пишу песни, и у меня была соавтор – подруга. Но, к сожалению, у нас с ней возникли творческие расхождения. Скажите, а у Вас с Николаем Николаевичем бывают творческие споры, и как Вы их решаете? А.Н.: Ой, сколько угодно, это естественно. Если бы все было так гладко, это было бы неинтересно, наверное. Бывают, конечно, какие-то расхождения, обязательно. Я пишу музыку на стихи, но часто бывает, что я пишу музыку, и прошу Николая Николаевича писать стихи на эту музыку. Это - довольно трудное дело, потому что дело чести поэта сохранить качество стихов независимо от того, как они написаны – до музыки, или на готовую музыку. И когда говорят: «Вот - подтекстовка!», - так нельзя говорить, потому что есть хорошие стихи и есть плохие, есть люди, которые пишут, как попало, песни, и, как попало, стихи. А есть поэты, которые пишут на высоком уровне и стихи, и песни. И подтекстовка – это не только моя работа с Николаем Николаевичем. Вот моя песня «Старый клен», которую СЕГОДНЯ ВЕЛИКОЛЕПНО, НА ВЫСОЧАЙШЕМ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМ УРОВНЕ СПЕЛ КВАРТЕТ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ВАШЕЙ ШКОЛЫ, - это подтекстовка. (Н.Н., попросив микрофон): Ради Бога, дорогие преподаватели, когда будете петь эту песню, пойте точно, как написал Михаил Львович Матусовский. «Старый клен стучит в стекло, потому что там рифмуется со словами «почему мне так тепло». Пожалуйста, он так написал, это не мои стихи. Я знаю, что многие артисты тоже поют «окно», хотя это плохо рифмуется со словом «тепло». А.Н.: (обращаясь к ведущей): Я хочу сразу сказать: большое спасибо за начало концерта, за песню «До отправленья поезда осталось пять минут». Вернусь к «Старому клену». Это – подтекстовка. Матусовский принес очень хорошие стихи, но несколько в другом размере. А я ему сыграла свой вариант ритма. Но, будучи большим мастером, он интуитивно почувствовал, что надо уступить. И он отставил в сторону свои стихи и сделал текст в моем варианте ритма. Так же было с «Песней о тревожной молодости». Потому что Лев Ошанин принес замечательные стихи: «Спросят внуки у меня, как ты, деда молодость провел, для чего вступил ты в комсомол?». А я ему сыграла «И снег, и ветер». Песни не было, но была сцена, когда героя расстреливают. И Ошанин – Мастер, - я рядом с ним была девчонкой, - у меня был всего второй фильм в жизни. Он мог плюнуть и сказать мне: знаешь что? Вот садись и работай! Но он отставил свои замечательные стихи в сторону, и написал «И снег, и ветер» на уже готовую музыку. Поэтому песня – это вот такой замечательный союз. Могут быть расхождения, - все, что угодно. Но самое интересное, когда что-то придумывается вместе. Вот так мы работали с Николаем Николаевичем над циклом «Созвездье Гагарина» Это мы придумывали вместе. Здесь важен результат – во-первых. Во-вторых – важна какая-то судьба песни. К микрофону подходит маленькая девочка в очень красивом платье. А.Н., не дожидаясь вопроса: Когда я вижу человека в таком платье, мне хочется написать балет. (Оживление в зале). Девочка: Уважаемая Александра Николаевна. Меня зовут Сергеева Таня. Я – ученица третьего класса. Когда мы читали с мамой книгу Сент – Экзюпери «Маленький принц», то мне запомнились эти слова: «Все взрослые когда-то были детьми, только мало кто из них помнит об этом». Александра Николаевна, расскажите, пожалуйста, какая Вы были в детстве? У Вас было счастливое детство? (Аплодисменты). А.Н.: Спасибо. Н.Н.: Замечательный вопрос. А.Н.: Вопрос прекрасный. Детство было счастливое. Друзья, я родилась в Бекетовке на Омской улице, где базар. Сейчас этого дома нет, его снесли. У нас была хорошая большая семья. Мама, папа, две моих сестры и брат. Мы жили дружно, хорошо. Брат уже кончил школу, работал на Сталгрэсе. Папа тоже здесь работал на электростанции. Очень хорошо, что мое детство началось не с городской квартиры. Было много друзей, мы там бегали, и
грали в «прятки». Детство я вспоминаю с такой радостью. У нас был хороший дом, хороший двор. Во дворе у нас был сарай. И в сарае у нас был театр. Мы ставили «Сказку о рыбаке и рыбке». Самые маленькие, - такие, как я – изображали море. Нам покрасили марлю в голубой цвет. И мы трясли эту марлю, изображая море. Других «ролей» нам не доверяли, а девочки постарше исполняли роли персонажей сказки. Жили мы небогато. Папа работал на электростанции, а мама была классным парикмахером. О ней и о ее профессии нужен отдельный рассказ. Потом, когда я поступила в школу, мама меня возила в город. Перед войной мы переехали на Поселок Сталгрэс (улица Первой Пятилетки, дом 5). Но вскоре началась война. Ведущая: У нас есть еще один важный момент, почти исторический. Мы хотели бы сегодня открыть «Творческую гостиную Александры Пахмутовой». А.Н.: Скажите как! Ведущая: Если Вы даете нам «добро», то я приглашаю на сцену Владимира Александровича Мадянова, который у нас арт-директор этой Творческой гостиной. Мадянов В.А. Здравствуйте, дорогие кировчане. Николай Николаевич сегодня просил: Расскажите про школу. Даже Александра Николаевна, - она не все знает про нашу школу. Поэтому я вкратце расскажу. Школа наша открылась всего лишь через 10-12 лет после Вашего, Александра Николаевна, отъезда в Москву на учебу. 55-й год. После войны город восстанавливался, и открывались школы. Первая – в центре на улице Пушкина, вторая – на Тракторном, третья – на поселке завода Петрова, а четвертая в Бекетовке. Музыкальная школа № 4. Школа была большая, много детей занималось. После войны здесь был центр города. В соседнем Доме культуры работал Сталинградский Драмтеатр. Город был разбит, а здесь были уцелевшие дома. Поэтому этот район отличался даже интеллигентностью жителей. Здесь жили очень образованные люди, возможно, здесь был интеллектуальный центр города. А в 1980-м в связи с демографическими проблемами вот это историческое здание, в котором располагался и медицинский институт, был госпиталь во время войны, - и вот эти трехэтажные хоромы, в которых могли разместиться две консерватории, - отдали первой в области школе искусств. Сейчас их в Волгограде восемь, а это была первая в области школа нового типа. Были открыты отделения хореографическое – вот Алла Константиновна Абросимова сидит – руководитель этого отделения, отделение изобразительного искусства, театральное отделение. Мне хочется сделать краткое обобщение, зная, что у нас дефицит по времени. Когда Вы, Александра Николаевна, уезжали в столицу, это был глухой бекетовский угол. А когда Вы сейчас сюда приехали, то место, где Вы находитесь с Николаем Николаевичем, можно назвать БЕКЕТОВСКИЙ ПАРНАС! (Аплодисменты высоких гостей). Каждая школа гордится своими звездами, своими выпускниками. Я не буду их всех перечислять. Я назову только одно имя, знакомое Вам, Александра Николаевна. Нашу школу закончил Дима Коростелев, который продолжил учебу в колледже искусств и после его окончания поступил в Московскую консерваторию. И, Александра Николаевна, Вы откликнулись на мою просьбу обратиться к городским властям с просьбой о назначении Диме городской стипендии. Бессчетное число раз показывали эту телевизионную передачу, которая начиналась с Вашего письма в кадре, которое зачитывал диктор: «Уважаемый Юрий Викторович!» Письмо обращение к мэру Волгограда Юрию Чехову по поводу Димы Коростелева, поступившего на композиторский факультет Московской консерватории спустя 50 лет после Вас. Зам. Главы Администрации Кировского района Волгограда Т.М.Чекомасова: Уважаемая Александра Николаевна. Администрация Кировского района желает Вам крепкого здоровья, долгих, творческих и счастливых лет жизни. И до новых встреч на земле солнечной Бекетовки! Александра Николаевна садится за рояль, и весь зал поет песню «Надежда». На переднем плане снимка – 9 – летняя Саша Головченко, которая через два года победит на Российском Евровидении, и ее педагог Татьяна Нечаева.